О РАСШИРЕНИИ ПОЛНОМОЧИЙ АДВОКАТА- ЗАЩИТНИКА В КОНТЕКСТЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ ЗАЩИТЫ В СОВРЕМЕННОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Борзиков А., Ульяновский государственный университет

Одним из фундаментальных прав гражданина, закреплен­ных на конституционном уровне, является закрепленное в ст. 48 Конституции РФ положение о том, что каждому га­рантируется право на получение квалифицированной юриди­ческой помощи.

— получение предметов, документов и иных сведений;

— опрос лиц с их согласия;

— истребование справок, характеристик, иных докумен­тов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии¹.

Таким образом, на сегодняшний день позиция законода­теля заключается в определении адвоката-защитника в ка­честве самостоятельного субъекта доказывания, а основной целью закрепления подобных полномочий является реализа­ция функции защиты. Однако далеко не всегда использова­ние указанных полномочий и форм собирания доказательств является эффективным для защиты.

Одним из закрепленных в процессуальном законодательст­ве полномочий адвоката-защитника является право истребо­вания характеристик, справок и иных документов у органов государственной власти, местного самоуправления и органи­заций, именуемым иначе адвокатским запросом. Очевидно, что указанные документы могут сыграть определенную роль в доказывании невиновности подзащитного, использовать­ся как контраргумент против доказательств обвинения, при этом ответ на подобный запрос носит обязательный харак­тер. Одним из основных недостатков подобного полномочия по справедливому замечанию исследователей-процессуалистов является его срок, фактически сводящий на нет актуальность подобной информации^[46][47]. В соответствии с положениями ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» указанные органы и организации в порядке, уста­новленном законодательством, обязаны выдать адвокату за­прошенные им документы или их заверенные копии не позд­

нее чем в месячный срок со дня получения запроса адвоката¹. Очевидно, что месячный срок ответа на адвокатский запрос является чрезмерно долгим, для сравнения срок производства дознания в соответствии с ч. 3 ст. 223 УПК РФ составляет 30 суток со дня возбуждения уголовного дела^[48][49]. В этой свя­зи автору настоящей работы для увеличения эффективности подобного полномочия видится необходимым сократить срок ответа на адвокатский запрос до 14 рабочих дней с момента его направления. В случае производства дознания в сокра­щенной форме, срок производства по которому в соответст­вии со ст. 226.6 УПК РФ не должен превышать 15 суток со дня вынесения постановления о производстве дознания в со­кращенной форме^[50], предельный срок ответа на адвокатский запрос в этом случае должен составлять 7 рабочих дней.

Весьма рациональным для повышения эффективности ис­пользования адвокатом подобного полномочия является пред­ложенное С. Ю. Францифоровой расширение в том числе и объемов предоставляемой по запросу информации. Как отме­чает указанный автор, согласно ФЗ «О персональных данных» все данные, относящиеся к определенному или определяемому на основании такой информации физическому лицу (субъекту персональных данных), в том числе его фамилия, имя, отче­ство, год, месяц, дата и место рождения, адрес, семейное, со­циальное, имущественное положение, образование, профессия, доходы, другая информация являются конфиденциальными. И их предоставление адвокату в настоящий момент возможно только с согласия лица, вместе с тем подобное положение дел является ограничением полномочий адвоката-защитника, так как суд или орган, производящий предварительное расследова­ние по уголовному делу в случае необходимости могут получить подобную информацию и без согласия лица^[51]. В связи с чем,

видится целесообразным возможность осуществления запроса адвокатом в органы государственной власти для получения пер­сональных данных другого лица, в том числе и без получения его согласия на предоставление подобной информации. В этом случае персональные данные о другом лице адвокат-защитник обязан будет хранить в рамках адвокатской тайны.

Перейдем к проблемам эффективности такого полномо­чия, как получение документов, предметов и иных сведений, которое так же закрепляется ст. 86 УПК РФ в качестве само­стоятельной формы участия адвоката-защитника в собирании доказательств, и его непосредственным продолжением явля­ется возможность приобщения подобных документов и сведе­ний к материалам уголовного дела по ходатайству защитника в соответствии со ст. 119—120 УПК РФ. Однако, как отме­чают исследователи, на практике следователь зачастую отка­зывает в приобщении таких материалов, как например рас­печатки и скриншоты интернет-страниц, а суды скептически воспринимают подобные доказательства ввиду несоблюдения процессуальной формы, сложности объективной оценки, проверки их достоверности и т.

Не вдаваясь в детали острой научной дискуссии о целе­сообразности института асимметрии доказательств, отметим, что ряд процессуалистов, в частности В. Л. Кудрявцев, ут­верждают, что существование «двойных стандартов» к дока­зательствам защиты и обвинения противоречит назначению процесса, нарушает права других его участников и делает невозможным проверить доказательства с точки зрения тре­бований, которые к ним предъявляются ^[52][53]. Вместе с тем в ка­

честве отправной точки примем позицию других авторов, ут­верждающих, что асимметрия доказательств есть необходимая и прогрессивная новелла уголовно-процессуального права. К числу основных аргументов сторонников асимметрии до­казательств, в соответствии с которой к защитнику не могут предъявляться такие же требования, как к лицу, осуществля­ющему производство по делу, относятся следующие:

— в силу презумпции невиновности на него не может быть возложена обязанность доказывания в отличии от лиц, осуществляющих производство по делу;

— защитник не обладает (и не должен обладать) властны­ми полномочиями по применению принуждения, которыми обладают должностные лица органов государства, представля­ющие публичный интерес;

— отсутствует как таковой процессуальный порядок сбо­ра, фиксации и оформления полученных доказательств¹.

Таким образом, констатируя существование подобного принципа в процессуальной науке, мы можем признать, что в настоящий момент УПК не содержит регламентированной процедуры сбора и оформления доказательств, в силу чего нельзя исключать возможность их представления и исполь­зования в рамках доказывания как путем приобщения к ма­териалам уголовного дела следователем по ходатайству за­щитника, так и путем непосредственно исследования в суде независимо от их оформления^[54][55].

и другими участниками процесса, особенно в свете такого явления как кибербуллинг¹ .

Так же одной из наиболее актуальных форм участия адвоката-защитника в формировании доказательственной базы для целей защиты является использование специаль­ных знаний в виде производства судебных экспертиз и при­влечения специалиста. Исходя из положений действующего УПК РФ, экспертиза представляет собой самостоятельное процессуальное действие, производство которого происхо­дит следующим образом: в соответствии с ч. 1 ст. 195 УПК РФ признав необходимым назначение судебной эксперти­зы, следователь выносит об этом постановление, а в случа­ях, предусмотренных п. 3 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, возбуждает перед судом соответствующее ходатайство ^[56][57]. Исходя из того, что проведение экспертизы является процессуальным дейст­вием, в соответствии со ст. 119 УПК РФ адвокат-защитник для ее назначения должен обратиться к следователю с со­ответствующим ходатайством. Однако действующий процес­суальный закон не обязывает следователя в обязательном порядке удовлетворять подобное ходатайство. В силу чего использование специальных знаний путем производства эк­спертиз адвокатом-защитником на настоящий момент яв­ляется затруднительным. В этой связи, автору настоящей статьи, с целью увеличения эффективности полномочий по использованию специальных знаний, видится возможным обращение адвоката-защитника с инициативой о проведе­нии экспертизы не к лицу, осуществляющему производство по делу, а в суд, с уведомлением следователя о ее прове­дении, обязательным предоставлением ему возможности оз­накомления с представленными материалами и постановкой вопросов эксперту.

ресован в проведении «невыгодной следствию» экспертизы. Вполне логичным встает в этом случае вопрос о том, каким образом и кто будет финансировать проведение экспертизы и оплату услуг эксперта? Автору настоящей статьи видится возможным применение в данном случае положений ст. 131 УПК РФ и признание подобных расходов процессуальными издержками в виде сумм, израсходованных на производство судебной экспертизы в экспертных учреждениях, которые предусмотрены п. 7 ч. 2 указанной статьи.

Взыскание же процессуальных издержек в данном случае будет осуществляться в соответствии с положениями ст. 132 УПК РФ —они будут взыскиваться с осужденных или возме­щаются за счет средств федерального бюджета, в зависимости от исхода дела. При этом проведение экспертизы в рамках предварительного расследования обязательно должно опла­чиваться за счет средств федерального бюджета, а взыскание их с осужденного будет возможно только в случае признания судом лица виновным в совершении преступления, что (осоз­нание возможных имущественных затрат), по мнению автора настоящей статьи, должно ограничивать инициативу проведе­ния подобных экспертиз адвокатом-защитником при согласо­вании со своим подзащитным.

Таким образом, нами были проанализированы различные механизмы участия адвоката-защитника в доказывании по уголовному делу и осуществлению функций защиты, а также представлены возможные механизмы увеличения эффектив­ности подобных полномочий. Однако стоит отметить, что для действительного повышения эффективности и качества ока­зываемой защиты и активного использования предоставлен­ных возможностей, существенного пересмотра требует и мате­риальное обеспечение адвоката-защитника, действующего по назначению, на что указывают многие авторы^[58]. Наличие ма­териальной заинтересованности адвоката-защитника, действу­ющего по назначению в исходе дела и в качестве оказываемой защиты, может служить необходимым стимулом в их практи­ческой деятельности, что, впрочем, заслуживает самостоятель­ного исследования и останется за рамками настоящей работы.

В заключение можно сделать вывод о том, что в совре­менном уголовном процессе адвокат-защитник является са­мостоятельным субъектом доказывания, целью которого яв­ляется оказание юридической помощи подзащитному и реа­лизация функций защиты, и наделенный в этой связи определенным объемом полномочий. Вместе с тем для увели­чения эффективности механизма защиты существующие пра­вовые гарантии, формы и механизмы участия адвоката-за­щитника в доказывании при реализации возложенных на него задач нуждаются в дальнейшем совершенствовании.